Поленов изобразил типичный уголок старой Москвы – церковь Спаса на Песках, расположенную в одном из переулков близ старинной улицы Арбат. Эта церковь стоит и поныне, окруженная теперь совсем иной городской средой.
Василий Дмитриевич Поленов писал 23 июня 1877 года своему дяде Чижову, в доме которого жил уже три недели и занимался поисками квартиры в Москве: "Дорогой дядя, благодарю Вас за гостеприимство и т.д. Мое новое жилище очень неподалеку от Вас. Находится оно в Дурновском переулке между Новинским бульваром и Собачьей площадкой. Мой адрес: Москва, Дурновский переулок близ Спаса на Песках. В Москву Поленов приехал, чтобы собирать материал для своей очередной картины, а до этого художник много лет провел в Европе, где учился у местных мастеров.
И Собачья площадка, культовое место, и прочие арбатские переулки между Большой Молчановкой и самим Арбатом были сметены просекой Нового Арбата. Как раз между этой площадкой и Новинским бульваром и проходила Дурновская улица, ныне просто улица Композиторская.
А рядом находился Дурновской переулок. Известный московский архитектуровед Мария Нащокина рассказывала, что этот дом был на месте нынешнего дома №17 по улице Композиторской.
Сейчас это Трубниковский переулок, дом №5, который обозначается через дробь: 5/17. И вот №17 – это уже Композиторская улица, куда влились и Дурновский переулок и Собачья площадка. Композиторской же улица стала (и это очевидно) благодаря сестрам Гнесиным и одноименному училищу, плюс ко всему в этом же месте раньше располагался Союз композиторов.
Глядя из окна своей квартиры, он и написал этюд к пейзажу «Московский дворик».
Впоследствии сам художник вспоминал : "Я ходил искать квартиру. Увидел на двери записку, зашел посмотреть и прямо из окна мне представился этот вид, я тут же сел и написал его". Таким образом, Поленов написал первоначальный вариант "Московского дворика" в 1877 году, а уже впоследствии доработал его, "населил" людьми и несколько изменил композицию.
Этюд был переписан на холсте заново спустя почти год (был немного изменён ракурс и расширен вид), и во двор были добавлены люди.
Эту картину Василий Поленов отправил в Санкт-Петербург на выставку художников-передвижников 1878 года. Он писал Ивану Крамскому: «К сожалению, я не имел времени сделать более значительной вещи, а мне хотелось выступить на передвижной выставке с чем-нибудь порядочным. Надеюсь в будущем заработать потерянное для искусства время. Картинка моя изображает дворик в Москве в начале лета».
Картина Василия Поленова имела на выставке большой успех и принесла художнику известность. Вскоре после выставки картину для своей галереи приобрёл Павел Третьяков.
И колокольня и церковь, изображенные на картине, сохранились, безвозвратно утерянным оказалось внутреннее пространство поленовского дворика.
Зато они остались еще на одной картине Поленова — «Бабушкин сад». На ней изображен тот же усадебный дом, но с другого ракурса.
Исследователи творчества художника, к слову, замечают, что Поленов, очевидно, приблизил это пространство, что видно, в частности по первому варианту, где и церковь и колокольня были расположены несколько вдалеке. А приблизил архитектуру художник для того, чтобы придать большую торжественность и праздничность своей картине и сделать ее более явственной и читаемой.
Тогда же видимо на картине появляется, то есть становится более виден и особняк, который, к сожалению, тоже не сохранился.
На первый взгляд, композиция "Московского дворика" кажется несколько хаотической. Но хорошее знание перспективы позволило В.Д. Поленову именно так построить свое произведение. Силуэт сарая между белыми церковью и колокольней, освещенными солнцем, и домом определяет центр.
Слева - приглушенные тона зеленого сада, справа пространство замыкает затененный угол сарайчика. Сверху и снизу пространство картины замыкают темнеющая зелень травы у нижнего края и темное в зените небо. Вьющиеся среди травы тропинки, домики и деревья вдали за сараем уводят глаз зрителя в глубину перспективы.
«Московский дворик» Поленова интересен и с колористической точки зрения. Радость бытия передана в чистых, свежих ярких цветовых тонах. Здесь нет унылых серых оттенков, цвет насыщен солнечным светом и небесной лазурью. Даже тени на стенках и крышах строений – рыжие, прохладно-зеленоватые, голубые.
Чистый воздух струится вокруг белой с горящими куполами церкви, и этим несколько лишает ее четких очертаний, но все остальные формы написаны художником совершенно ясно.
Весенняя зелень травы передана В.Д. Поленовым со всевозможными оттенками, хотя издали может показаться, что ее поверхность окрашена одним тоном.
Чувствуется, что художник любит цвет, но он словно сознательно ограничивает себя 3-4 самыми необходимыми красками, чтобы добиться общей гармонии и передать воздушную атмосферу, окутывающую все деревья, фигуры и строения, крыши всех домов, например, светло-голубые, слегка зеленоватые. В каждом отдельном случае очень верно выбран тон. Это позволило В.Д. Поленову плавно перейти от зелени травы и деревьев к голубизне небес.
Несмотря на кажущуюся хаотичность композиции, она строго продумана и подчинена законам перспективы. На полотне существуют два разных мира. Первый из них - рай небесный – синее небо и изящная церковь. А внизу – рай земной – сочная зеленая трава и безмятежно играющие на ней ребятишки. Эти миры на полотне удивительным образом соединены и создают общую чарующую картину умиротворения и тихой радости.
Создается полное впечатление, что милость Божия хранит всех тех, кто находится под сенью великолепного неба. А церковь выступает как своеобразный страж этой идиллии. «Московский дворик» Поленова дает зрителю возможность насладиться не только летними красками и исходящим от картины почти осязаемым теплом.
Холст дарит нам целую гамму звуков и запахов, которые тотчас возникают в воображении. Стрекочут в траве кузнечики, гомонят ребятишки, кудахчут куры, кричат вороны и галки, тихонько шелестит зеленая листва. Сладкий запах молодой травы, солнца, тополиных почек и свежей выпечки сопровождают зрительные ощущения, которые рождает картина.
Этим отрадным, глубоко лиричным ощущением картина отсылает нас к чудесным литературным произведениям позапрошлого века – к стихам Афанасия Фета, к роману Ивана Сергеевича Шмелева «Лето Господне», к произведениям Ивана Сергеевича Тургенева.
После «Московского дворика» Поленова окрестили мастером интимного пейзажа. Здесь слово «интимный» предстает в своем истинном значении, то есть «глубоко личный, задушевный, сокровенный». «Московский дворик» никуда не звал, ничему не учил. Это отдохновение от суеты.
Сам Василий Дмитриевич, считая себя историческим живописцем, не шибко ценил картину.
Вьющиеся среди травы тропинки, домики и деревья, многообразие тонов зелени, воздух и свет — с каком любовью выписан этот вид из окна. Тургеневское настроение в работах Поленова почувствовали все. Даже сам Тургенев.
Василий Дмитриевич подарил Ивану Сергеевичу эскиз «Московского дворика», а Иван Сергеевич Василию Дмитриевичу — «Записки охотника» с дарственной надписью. Книгу эту Поленов очень любил и называл бриллиантом русской литературы.
По этим картинам можно представить себе, какой была Москва в 1870-х. В XVIII — XIX веках главной градостроительной единицей города были не улицы и площади, а дом и двор. Особняки, занимая порой целые кварталы, были окружены садами и дворовыми постройками.
Заслугой и своеобразным новаторством Поленова, несомненно, стало то, что он сумел сделать одухотворенными самые обычные, прозаические вещи. Он вдохнул жизнь в полотно, написанное в рамках строгих канонов реалистической живописи, тем самым давая возможность другим художникам совершенствоваться в этом направлении.
Даже через полтора столетия картина «Московский дворик», фото и репродукции которой пользуются неизменной популярностью, не перестает восхищать ценителей живописи своей неповторимой атмосферой чистоты и радости жизни.
