Годы жизни: 27 января 1841 — 24 июля 1910.
Слава пришла к Архипу Куинджи не сразу: Айвазовский не брал его в ученики, Академия художеств не принимала даже в вольнослушатели. Однако он стал одним из самых известных художников эпохи, его полотна покупали коллекционеры и члены императорской семьи, а на выставках выстраивались очереди.
Архип Куинджи один из самых необычных пейзажистов 2-й половины XIX века, которого называют «художником света». Виной тому невероятно точная передача световых потоков, а может, особенная любовь к жизни и ко всему окружающему. Ему даже приписывают использование «лунных красок». Конечно, это всего лишь легенда, подчеркивающая, однако, магию его творчества. А.И.Куинджи пишет пейзажи, в которых создаёт идеальные образы, полные гармонии и красоты.
Сюжеты мастера - березовые рощи, лунные ночи, облака после дождя, солнечные закаты - поражали и поражают своим реализмом и дарят умиротворение.
Картина «Осенняя распутица» своей реалистической направленностью была близка картинам художников-передвижников, к обществу которых он примкнул.
Увлеченный их идеями, в 1870-е годы Куинджи создал мрачноватые полотна «Осенняя распутица», «Забытая деревня», «Чумацкий тракт в Мариуполе». Они стали отражением основных художественных принципов передвижников — без прикрас показывали неприглядную действительность. О «Забытой деревне» писали: «Уныло так, что хватает за сердце».
Куинджи дружит с И.Е.Репиным и В.М.Васнецовым, знакомится с И.Н.Крамским — идеологом передовых русских художников. Лиричность пейзажей Саврасова, поэтическое восприятие природы в картинах Васильева, эпичность полотен Шишкина - все открывается перед внимательным взглядом молодого художника.
Куинджи говорил: «Картину следует писать от себя, наизусть, на основании знаний, приобретенных на этюде. В картине должно быть «внутреннее», то есть мысль, художественное содержание».
В 1876 году мастер распрощался с идеями передвижников. Он понял, что для него важнее не истолковывать жизнь, а радоваться ей. А в 1879-м окончательно покинул товарищество. В том же году художник представил публике трилогию: «Север», «Березовая роща», «После дождя».
Несколько поколений учеников гимназий, семинарий и епархиальных училищ копировали хрестоматийную, на первый взгляд простенькую и в то же время эффектно солнечную «Березовую рощу». Однако повторить эффект солнечного света не удавалось.
Сегодня про Куинджи бы сказали, что он был гением маркетинга и удачливым бизнесменом.
Три или четыре отработанных романтических мотива Куинджи эксплуатировал и варьировал по нескольку раз. Так, для киевского миллионера Терещенко Архип Иванович сделал повтор своей «Березовой рощи», которую продал уже за 7 тыс. руб.
Требовательный к мастерству Павел Чистяков как-то обронил: «Куинджи — это деньги!» Надо сказать, что Куинджи этого и не скрывал. Да, он действительно зарабатывал деньги и вкладывал их затем в недвижимость. А потом перепродавал ее уже с изрядным барышом. Как те свои три дома на Васильевском острове. Это давало ему обеспеченность и независимость от любых худсоветов.
Написав свою знаменитую «Лунную ночь на Днепре», Куинджи показывал ее публике в своей мастерской — всего по два часа в день. Однажды в мастерскую зашел «молоденький офицер», желавший купить картину, о которой от кого-то слышал.
Художник не узнал внука Николая Первого. Однако великий князь настоятельно велел назвать цену. «Ведь вы все равно не купите — она дорогая». Чтобы тот отвязался, мастер запросил гигантскую сумму — 5 тысяч рублей. И услышал: «Хорошо. Оставляю за собой».
«Молоденький офицер» оказался великим князем Константином Константиновичем, картину он, разумеется, купил. Эта история тотчас попала в газеты, и ажиотаж поднялся еще до открытия выставки в Обществе поощрения художеств. Куинджи первым устроил «выставку одной картины». Он впервые использовал искусственное освещение. Пресса неистовствовала, публика валила валом.
Впрочем, Куинджи не подозревал о том, что он гениальный промоутер. Великого князя он попросту не узнал, лампы использовал, так как боялся, что при солнечном свете здание из красного кирпича напротив даст «не тот рефлекс».
Мастерство Куинджи в передаче лунного света — результат огромной работы художника, длительных поисков. Упорным, настойчивым трудом достигал Куинджи виртуозного владения цветом, той композиционной простоты, которые отличают его лучшие работы. Его мастерская была лабораторией исследователя.
Он много экспериментировал, изучал законы действия дополнительных цветов, отыскивая верный тон, сверял его с цветовыми отношениями в самой природе. Репин говорил, что Архип лучше всех разбирается в том, какие сочетания цветов усиливают друг друга. Куинджи вникал в химию красок. Его друг, великий создатель периодической таблицы, Дмитрий Менделеев, помогал разобраться в «химических коктейлях». Так Куинджи и стал повелителем цвета.
Над загадкою лунного свечения у Куинджи ломали голову молодые дарования из семейства Бенуа. Ученики Академии художеств — Богаевский, Борисов, Рерих, Рылов и другие — души не чаяли в своем щедром и непридирчивом профессоре, внешне походившем на Зевса.
Трудясь над картиной, художник экспериментировал с красками, применял битум. Оказалось, что от воздействия воздуха и света он темнеет. И «Лунная ночь на берегу Днепра» со временем изменила цвет.
В работе «Море. Крым» всего два цвета – охра и кобальт. И три персонажа – бездонное море, которое занимает основное пространство картины, ясное небо и кусочек земли… Лаконичный и столь узнаваемый образ прекрасного полуострова…
Архип Иванович Куинджи имел удивительный дар, способность видеть мельчайшие отличия в оттенках цветов. Однажды Куинджи (преподававший в то время в Академии художеств) пригласил в класс своего приятеля — Дмитрия Менделеева. И тот принес прибор, позволяющий оценить чувствительность глаза к цветовым оттенкам. Куинджи сильно опередил по этому показателю своих молодых студентов. Он видел иначе. Не в плане творческой позиции, а в самом буквальном физиологическом смысле.
С 1882 года начинается так называемый «молчаливый период» в творчестве художника.
На целых 20 лет он стал затворником. Он по-прежнему много писал, но перестал показывать свои произведения. Он продолжал работать, но двадцать лет никому не показывал свои полотна. За эти годы он создал примерно 500 эскизов и полноценных живописных полотен и около 300 графических работ.
Куинджи не выступает перед публикой с новыми произведениями. Друзья не понимали причин, волновались. Куинджи объяснял: «Художнику надо выступать на выставках, пока у него, как у певца, голос есть. А как только голос спадет, надо уходить, не показываться, чтобы не осмеяли. Вот я стал Архипом Ивановичем, всем известным, ну это хорошо, а потом увидел, что больше так не сумею сделать, что голос как будто стал спадать. Ну вот и скажут был Куинджи, и не стало Куинджи! Так вот я же не хочу так, а чтобы навсегда остался один Куинджи».
В 1894 году Архип Куинджи вышел из тени в новом амплуа. Вице-президент Академии граф Толстой приглашает его возглавить пейзажную мастерскую. Для Куинджи вернуться в Академию в звании профессора – возможность сломать все те образовательные стереотипы и штампы, против которых он бунтовал еще в передвижнический период. Педагогические методы Куинджи были не новаторскими, а, скорее, революционными. Он опекал своих студентов ревностней, чем голубей и галок. Куинджи-профессор был всегда готов прийти на помощь не только как наставник, но и как друг или даже отец.
Его ученик Николай Рерих вспоминал: «Как и в старинной мастерской, где учили действительно жизненному искусству, ученики в мастерской Куинджи знали только своего учителя, знали, что ради искусства он отстоит их на всех путях, знали, что учитель - их ближайший друг, и сами хотели быть его друзьями. Канцелярская сторона не существовала для мастерской. Что было нужно, то и делалось...».
Михаил Неведомский пишет о детстве Архипа Куинджи:
- Пятилетний бутуз, но коренастый и мускулистый, он наводит страх на своих однолетков, товарищей по уличной жизни, когда им вздумается заняться обычным в этом возрасте мучительством над животными. Не один котенок и щенок были обязаны своей жизнью или здоровьем малышу Архипу: он не терпел этого мучительства, и только издали завидев его, мальчишки бросали свою жертву и разбегались. Таким образом, уже в пятилетием бутузе сказывается будущий «птичий доктор».
Архип Куинджи славился не только своими светящимися пейзажами, но и любовь к птицам - он их кормил и собственноручно лечил, из-за чего художника прозвали "птичьи доктором".
Однажды карикатурист Павел Щербов нарисовал и опубликовал карикатуру на художника Архипа Куинджи. Архип Иванович стоял на крыше своего дома и делал клизму вороне. А другая ворона, с перевязанной шеей, тем временем гадила, присев на краю крыши. Внизу негодовали дворники.
У Архипа Ивановича было доброе сердце, а вот с чувством юмора не сложилось - на карикатуру он очень обиделся.
Из воспоминаний Николая Константиновича Рериха (он тоже учился в мастерской Куинджи):
Ровно в полдень он всходил на крышу дома своего, и, как только гремела полуденная крепостная пушка, тысячи птиц собирались вокруг него. Он кормил их из своих рук, этих бесчисленных друзей своих: голубей, воробьёв, ворон, галок, ласточек. Казалось, все птицы столицы слетелись к нему и покрывали его плечи, руки и голову. Он говорил мне: «Подойди ближе, я скажу им, чтобы они не боялись тебя». Незабываемо было зрелище этого седого и улыбающегося человека, покрытого щебечущими пташками; оно останется среди самых дорогих воспоминаний…
Став успешным художником, Куинджи уже никогда не бедствовал. Куинджи владел доходным домом, то есть сдавал квартиры в аренду.
Средства на благотворительность у Куинджи были - и тратил их он не только на птичек. Когда художники умер, за его гробом, помимо коллег-художников и родни, шли бедняки, которые обращались к нему за помощью и которым он не отказывал.
Незадолго до смерти Куинджи пожертвовал Обществу художников имени Куинджи 150 000 рублей и своё имение в Крыму - эти деньги предназначались для поддержки молодых художников и искусства. А ещё раньше, в 1904-м году Куинджи принёс в дар Академии художеств 100 000 рублей для выдачи 24-х ежегодных премий. Сам он с женой жил довольно скромно, без излишеств - большая часть дохода уходила на регулярную благотворительность.
Если бы Архип Куинджи жил в наши времена, его, наверняка, приглашали бы вести мотивационные семинары и читать лекции на тему «Как сделать себя самому». Рано осиротевший сын сапожника, он приехал в Петербург с пустыми карманами и стал к 40 годам миллионером. Провинциал-самоучка, над чьей техникой рисования потешались столичные снобы, довольно быстро завоевал славу главного русского пейзажиста. У Куинджи была железная хватка.
Если он видел цель, то не останавливался, пока не добивался своего: по выражению Репина, «буравил землю насквозь». Пожалуй, за всю свою жизнь он проиграл лишь одно сражение – с мироустройством. Безнадежный идеалист Куинджи верил, что мир можно сделать лучше. И не жалел ради этой утопической задачи ни денег, ни времени, ни здоровья.
